Неофициальная история советской литературы — это интересный культурный пласт, который до сих пор нельзя назвать тщательно изученным. Сами писатели зачастую вспоминали Всесоюзные литературные съезды не столько из-за докладов собратьев по перу, сколько по «обзывалкам», которыми литераторы награждали друг друга. Так, среди выступающих Второго съезда Союза писателей в декабре 1954 года были Гладков, Шолохов и секретарь Союза Сурков. Участники мероприятия шутили о том, что заседания сначала шли «гладковато», потом — «шолоховато», а завершились — «сурковой массой».
«Обзывалки» придумывались не только для писательских съездов… к слову, улица Горького (сегодня Тверская) называлась Пешков-штрассе. Прочно вошли в устную речь и шутливые названия эпигонов — пастернакипь, подахматовки, мандельштампы. Пожалуй, полнее всего это «побочное» творчество советских писателей отразилось в сочинении прозвищ.
Так, Алексея Толстого нередко называли Рабоче-крестьянским графом. Даже его слуга, отвечая на звонки, мог сказать: «Их сиятельство граф на партийном собрании». Сегодня Графом называют писателя-современника Владимира Войновича, который любит рассказывать о своих сербско-графских корнях. У известного литературоведа Эммы Герштейн было прозвище Литературоветка Палестины, этим она обязана коллеге по цеху Ираклию Андроникову — оба исследователя изучали творчество Лермонтова и немало спорили.
Прозвище для Корнея Чуковского придумал Виктор Шкловский — он называл писателя Корнейчук. При этом литератор имел в виду не настоящую фамилию всеми любимого детского писателя, а намекал на Александра Корнейчука, украинского драматурга и заметного партийного деятеля, любившего писать в угоду партии пьесы про коллективизацию и социалистическую колхозную деревню. О возможных связях с известными органами говорило и прозвище писательницы Натальи Ильиной — Анна Ахматова называла её Штабс-капитан Рыбников, сравнивая с японским шпионом из одноимённого произведения Александра Куприна.
Поэт Михаил Дудин запомнился не только своими стихами и переводами, эпиграммы удавались ему ничуть не хуже. Например, в одной из них он писал: «Михаил Александрович Шолохов для советских читателей труден. Вот поэтому пишет для олухов Михаил Александрович Дудин». Другая эпиграмма намекала на проблемы со слухом известной в советское время писательницы-фантаста: «Железная старуха Мариэтта Шагинян — искусственное ухо рабочих и крестьян».
Прозвища придумывались и для самых именитых литераторов. Например, Твардовского другие писатели называли Трифоныч. Константина Симонова по первым буквам имени и отчества звали КМ. Поэт также не раз становился мишенью эпиграмм: «Всю жизнь ему остаться хочется либералом среди черносотенцев», — иронизировал Наум Коржавин. Писателя Сергея Смирнова тоже именовали по инициалам — просто СС. А прозвище прозаика Александра Чаковского возникло из его фамилии — Чак.
Один из самых популярных советских поэтов Евгений Евтушенко также нередко назывался по инициалам — ЕЕ. А переводчица Татьяна Лещенко-Сухомлина звала его просто — Евтуше. Благодаря широкой известности Евгения Александровича эпиграммы сочиняли и о нём. Например, на одной из стен кафе Центрального дома литераторов было написано: «Я недавно, ев тушенку, вспоминал про Евтушенку».
Некоторые писатели и сами относились к себе с долей юмора. Николай Глазков, стихи которого не очень нравились советской цензуре, называл себя Юродивым Поэтограда. Он же придумал «сборное» прозвище для популярных песенников Ошанина, Долматовского и Матусовского:
- Как серебро, сверкает дрянь.
- Блестит, как злато, сор.
- Долматусовская ошань
- Повылезла из нор.
Своими эпиграммами прославился и Александр Иванов. В писательской среде любили декламировать его строчки: «Виктор Шкловский о Толстом сочинил солидный том. Хорошо, что этот том в свет не вышел при Толстом».
Прозвище поэта Вознесенского — Трубадур турбогенераторов — возникло из собственных стихов автора. Сам он называл Владимира Высоцкого Шансонье всея Руси. Другого известного песенника, Роберта Рождественского, именовали Робертино. Коллективное прозвище было у четверых Юриев — Дружникова, Рященцева, Визбора и Кима. Их так и называли — Четвероюродные братья.
Обладателя Нобелевской премии Бродского Анна Ахматова звала Рыжим. Сам поэт тоже любил придумывать прозвища — Евгения Рейна он называл Женюра, произнося «р» на французский манер. С теми же особенностями произношения М. Дудин исполнял своё стихотворение «На отъезд поэта Евгения Рейна в гости к своему лучшему ученику Иосифу Бродскому в Нью-Йорк»:
- Поэту русскому еврею
- Большой в Америке почёт.
- И Бродский бродит по Бродвею,
- И Рейн — в Америку течёт.
- Самолёт по небу катит.
- Солженицын в нём сидит.
- «Вот-те нате — хрен в томате!» —
- Бёлль при встрече говорит.
Анна Лазаренко
Поделиться публикацией: